| НАШ ПАРТНЕР |  | Михаил Сафронов. Неофициальный сайт | | | | |
| | «Люблю театр за то, что там живёт искусство!»24 августа 2009 1 2 3 Газета "От винта", июнь 2009 г.
Сегодня трудно, наверное, найти человека, который не знает Ольгу Прокофьеву. Её красота и обаяние знакомы большинству российских телезрителей по рейтинговому сериалу «Моя прекрасная няня». Однако в действительности Жанна Аркадьевна – лишь одна из множества граней таланта этой замечательной актрисы. В её творческом багаже есть как комедийные, так и драматические роли. И даже самый маленький эпизод она умеет сыграть завораживающе талантливо. С Ольгой мы встретились в небольшой уютной гримёрке театра им. Вл. Маяковского, где она служит вот уже 24-ый сезон. Мягкий бежевый диванчик, множество зеркал и фотографии на стенах... А на спинках стульев, стоящих у зеркал, висят костюмы для сегодняшнего спектакля. Самая яркая, улыбчивая, обаятельная и солнечная актриса рассказала о своих студенческих годах, о смехе сквозь слёзы, о маленьких повседневных чудесах и, конечно же, о театре…
«От винта»: Ольга Евгеньевна, без вопроса о «Моей Прекрасной Няне» – одном из самых популярных американских ситкомов, переснятых в России, – сегодня не обходится ни одно ваше интервью. Скажите, не было ли у вас страха браться за работу в жанре, который для нашей страны был к началу съёмок довольно непривычным, незнакомым?
Ольга Прокофьева: Страшно? Да нет, не сказала бы. Мне, скорее, было грустно, потому что очень хотелось принять участие в чём-то более значимом, может быть, в какой-то интересной русской истории. Было, скажем так, обидно за Отечество, обидно, что нам приходилось делать кальку с американского проекта. Кроме того, ситком действительно для российского зрителя был непривычным жанром. Да и не только для зрителя! Все мы – актёры, режиссеры, сценаристы, адаптировавшие американские шутки, – были как первоклассники. Пробовали что-то, искали, старались настроиться на нужную волну. Хотелось сделать проект интересным, привлекательным. Основная трудность заключалась в том, чтобы почувствовать, на каком языке заговорить. Ведь у каждого фильма или спектакля обязательно есть свой особый язык. Главное – заговорить на нём, правильно найти интонацию, темп, нерв. И тогда всё срастается!
«О.В.»: Прежде всего вы, конечно же, театральная актриса. А театр – это не кино, где после выхода фильма в прокат работа, в общем-то, прекращается. В театре актёр раз за разом выходит на сцену, вновь и вновь вживается в образ, переживая судьбу своего героя. Какие возникают чувства, когда снимают с репертуара спектакль, с которым вы уже успели сродниться?
О.П.: Разные, потому что спектакли с репертуара снимают в различных условиях. Иногда случается, что из спектакля уходит артист, у которого в нём была совершенно авторская работа, то есть, роль, на которую ввести кого-то другого просто не представляется возможным. Бывают постановки, которые по какой-то причине снимают с репертуара на самом его творческом пике, на самой вершине. Тогда становится очень жаль, что многие зрители его уже никогда не увидят. А есть и спектакли-долгожители! Они идут в театре так долго, что даже сами актёры начинают уже подумывать о том, что его пора бы снять. А грусть… да-да, она возникает, конечно. Но жизнь, тем не менее, не стоит на месте, она постоянно движется вперёд, пополняя творческий багаж чем-то новым, чем-то увлекательным. Нельзя зацикливаться на старом.
«О.В.»: Зачем же снимать с репертуара спектакль, находящийся на пике популярности?
О.П.: Расскажу случай. Мы были в Прибалтике в одном театре, где даже есть такая традиция – снимать спектакль с репертуара именно тогда, когда он достиг своей творческой вершины. Перед театром у них есть маленькое «кладбище», где выложены массивные плиты, подобные тем, на которых голливудские актёры оставляют оттиски рук. Когда с репертуара сходит очередной спектакль, под одну из этих плит кладут кусочек реквизита либо какие-то актёрские или режиссёрские вещи. А на плите пишут: был такой-то спектакль, шёл с такого-то по такое-то. |
|
| | |
